My skin has turned to porcelain, to ivory, to steel.
«Железный ветер бил им в лицо, а они все шли и шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?..»
Волгоград - город южный: днем там бывает совсем невыносимо, а ночью - душно. Он вытянулся вдоль Волги как змея - на целых 80 километров.
Город как город, поменьше Москвы, поспокойнее, асфальт там похуже. Но там, в Волгограде, возможно, потому что помнят люди и помнит земля, и забывать не собираются, ощущается хрупкость широких улиц, зеленых скверов, мира, покоя, человека.
Близко, очень близко, стоит только протянуть руку и коснуться пыльной завесы, видится мне Сталинград. Зарево пожаров, полыхающая река, пальба, гул самолетов. Пыль, пыль, пыль. Крошево домов, крики, зловоние. Горы тел, боль, страх. А с противоположного берега плывут, днем и ночью, под непрекращающийся грохот снарядов, солдаты. И когда некоторые из них, изнеможенные, все же добираются до правого берега, они произносят клятву.
Знаю, что мое воображение порой слишком велико: в египетском Луксоре оно переносило меня в далекое прошлое, в замках Финляндии мне виделись Средние века. И все это было так близко, так живо - закрой глаза, а когда откроешь, окажешься уже там. Но Сталинград никак не идет у меня из головы: он присутствует там, в современном городе, ощущается на каждой площади, в каждом закоулке - по крайней мере, в центре. А рядом с футуристическим зданием панорамы Сталинградской битвы он восстает из праха - там специально оставили руины кирпичного дома Павлова.
...а на Мамаевом кургане взгромоздили огромную и жутко-прекрасную Родину-Мать: ее лицо исказилось в безмолвном крике. Чтобы подняться к ней, нужно миновать фигуру Солдата, поднимающуюся из земной тверди, пройти между двух стен, изрезанных барельефами смутных лиц, образов; остатками фраз. Над одной из стен стоит маленький-маленький солдат и кажется, что все эти лица на самом деле находятся под землей. Под землей - пласт, глыба, целая эпоха, а над ее поверхностью - только один маленький живой солдат. А дальше, словно у подножия древнего храма, в углублении лежит прямоугольное, спокойное Море слез. По правую руку остаются скульптуры умирающих людей, а по левую - гранит с цитатой: «Железный ветер бил им в лицо, а они все шли и шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?..».
По ту сторону Моря слез лестница уходит в холм и поднимается уже под землей. Другого пути наверх нет, и каждому придется пройти через помещение с Вечным огнем.
Подземная лестница ведет в большой круглый зал. Посредине из пола поднимается огромная белая рука, которая держит факел. Стены помещения покрыты смальтой, и от света факела они загадочно мерцают золотым, красным и оранжевым. По спирали, вдоль стен, дорога стелется дальше наверх, к выходу.
Это место - пугающее, словно древний храм, торжественный и лаконичный, посвященный славе, смерти и неизбежности.
А дальше - площадь и фигура матери, оплакивающей солдата. Еще выше - зеленый холм, который на самом деле - огромная братская могила, и этот насыпной холм венчает мощная Родина-Мать. Когда смотришь на нее вблизи, думаешь, как бы не отвалились ненароком ее развевающиеся одежды, не покачнулся бы огромный меч. Но если подняться к ней, на самый холм, уже перестаешь ее воспринимать, просто ощущаешь себя под прикрытием чего-то огромного, надежного. Под защитой. И весь город сверху виден как на ладони.
Через реку тянутся мосты, и далеко просматривается сизо-зеленый простор левого берега. Рядом с Волгой - заводы, за которые бились не на жизнь, а на смерть: Баррикады, Красный Октябрь, тракторный завод. Правее - центр, а всюду, вокруг кургана - современный город, который вопреки всему выжил, разросся и окреп.