Автор: как Ветер
Фандом: МБ)
Персонажи: Арей и Дафна
По заявке: БС, Арей/Дафна. "Ночь плывет, и мы за ней... "
Таймлайн: постканон
Посвящается: Ёсими в Рождество
читать дальше
«Летит Джозефина в крылатой машине, все выше и выше и выше летит».
Неточная цитата.
Неточная цитата.
Дафна идет от метро вверх по Большой Дмитровке. Лицо ее непривычно сосредоточенно, и от этого она кажется старше своих лет.
Москва сверкает красным, синим и золотым. Мокрый асфальт похож на гладь реки, которая ловит цветистые отражения. Оттепель растопила снег, вдоль дорог текут грязно-бурые ручьи. А в гулких подворотнях блуждает лишь сырой ветер: все затихло, притаилось. Ни автомобильных гудков, ни хлюпанья ног по снежной жиже. Дафна слышит свое дыхание и стук собственных небольших каблучков по оттаявшему асфальту. Ей страшно, и отчаянно хочется оглянуться, чтобы проверить, не идет ли кто за ней.
Дафна поднимается по ступеням резиденции мрака и бросает взгляд на небо – привычное, багрово-бархатное, городское. Даф стучит в дверь: негромко, но она знает, что будет услышана. В этот миг она ощущает легкий озноб, хотя здесь, около двери резиденции, она скрыта от порывов ветра.
Дверь долго не открывают, и Дафна прислоняется к стене и смотрит вниз, в сторону Кремля, – туда, куда с журчанием устремляется талая вода. Одно единственное дерево – голое, мокрое, зловещее, - снизу доверху укутано золотыми огнями.
Барон мрака оказывается рядом с девушкой совершенно бесшумно: Дафна успевает услышать только, как закрывается за ним дверь, и вздрагивает от этого звука. Она бросает на него быстрый взгляд, Арей же смотрит куда-то вдаль, поверх ее головы.
Дафна замечает, что глаза его налиты красным, чуть прищурены – темные и злые глаза.
- Ты еще здесь? – очень тихо говорит Арей, по-прежнему не глядя на нее.
Даф знает, что он раздражен: он всегда говорит тихо, а потом взрывается, и гнев его страшен. Она совсем не хочет навлечь этот гнев на себя: видит бог, ей и так страшно. Дафна не знает, что ей ответить. Признаться, что она была шпионкой Эдема, а теперь ускользнула из Эдема на Землю? Что?..
В смятении Дафна кутается в серый мех капюшона.
- Итак? – на этот раз Арей смотрит на нее, в и его глазах нет даже привычной насмешки. В его глазах – настороженность, граничащая с тревогой. Дафна выдерживает его взгляд. Ноги у нее промокли и теперь начинают замерзать, руки в тонких перчатках давно окоченели.
- Мне нужна помощь, - ее голос срывается на нервный, высокий шепот, изо рта вырывается облачко морозного пара.
Внезапно опущенные глаза выдают ее ложь, Дафна прячет руки в карманы и сжимает в кулаки внезапно ослабевшие пальцы. Она уверена, что Арей разгадал ее: мрак знает людей ничуть не хуже света. Но он отвечает раздраженно, как будто бы по-старому: грубовато, с издевательской насмешкой, только кажется, что смеется он больше над собой.
- Нашла, у кого просить помощи! Возвращайся к своим светленьким.
Дафна приоткрывает рот, но затем, судорожно вздохнув, плотно смыкает губы. Арей отворяет дверь, чтобы снова скрыться во мраке резиденции, а у Дафны в глазах стоят слезы. Она раскрывает глаза широко-широко, чтобы слезы не вылились наружу, но одна капелька все-таки недоверчиво скользит по щеке, вспыхивая бриллиантом в свете уличных огней. Арей замирает на пороге.
Он знает, что Дафна врет, но цель ее визита для него сокрыта. Как бы там ни было, светлая ему совершенно не нужна. Будто бы против своей воли он кладет тяжелую ладонь ей на плечо и грубо толкает Дафну вперед себя, в спасительный сумрак резиденции.
А Дафна, пользуясь темнотой, поспешно смахивает холодные слезы. Она испуганно оглядывается на барона: он небрежным жестом взлохмачивает и без того лохматые волосы и морщится. Дафна дрожащей рукой расстегивает свои светлые полусапожки, снимает их и осторожно ступает по багровому ворсу ковра. Что делать дальше, она не представляет: ее затея кажется теперь нелепой попыткой самоубийства. Но дела нужно доводить до конца. Дафна привычно направляется в кабинет.
Арей идет следом, глядя на ее ступни: маленькие, узкие, затянутые в почти невесомые черные капроновые носочки. Дафна ступает легко, мягко и настороженно, в то время как его придавливает к земле смертельная тяжесть. Панели темного дерева мерцают отблесками огней, и кажется, будто старый дом зыбок, он медленно движется куда-то, перетекает. Наверху серьезно и тягуче бьют часы.
Дафна старается дышать реже, чтобы не выдавать своей тревоги, и от этого задыхается. В груди предательски щемит. От неистового февральского ветра старый особняк заходится дрожью, мелким ознобом оконных стекол. Даф прислушивается к печальным звукам капели с крыш и к тяжелым шагам мечника, от которых поскрипывают половицы. Молчание становится устрашающим: Дафна глубоко вдыхает, чтобы сказать, но просто не может говорить в пустоту. Ее взгляд останавливается на полупустом графине с коньяком, который стоит на столе Арея. Лишь тогда она решительно поворачивается к барону.
- Я пришла предложить помощь, - напряженные слова звенят в тишине резиденции.
- Что же толкнуло тебя предлагать помощь мраку? – усмехаясь, произносит Арей. Кажется, он вовсе не зол, кажется, что он как будто бы прежний, только Дафна, как от холода, содрогается от ощущения его враждебной, несокрушимой силы.
Что ответить Арею? Ему бы следовало не забывать, что она, прежде всего, воин света. Он может видеть ее какой угодно: перепуганной, ни на что не годной девчонкой, идиоткой, сбежавшей из Эдема в столь смутное время. Но он обязан знать, что она не вправе покинуть свое поле боя до тех пор, покуда жива хотя бы маленькая искра света. Пока есть за что, она будет сражаться, пусть ей и отчаянно хочется убежать отсюда без оглядки.
- Я знаю, что смогу вернуть для вас Варю, - приняв решение, Дафна держится с достоинством, но все равно вздрагивает, когда позади нее со звоном лопается стеклянная чернильница. В следующее мгновение она оказывается прижатой к стене, по ее шее медленно скользит сталь клинка.
- Я не нуждаюсь в помощи, светлая, - голос барона удивительно спокоен, будто это не он сейчас недрогнувшей рукой держит у ее горла свой меч.
У Дафны закладывает уши – словно в них набили ваты, и сквозь нее доносятся глухие, сбивчивые удары сердца. Девушка закрывает глаза: сквозь веки все равно видны отблески бушующего в камине пламени. Ресницы ее дрожат, а губы трогает скорбная улыбка.
- Не страшно, - еле шепчет Дафна. Когда она открывает глаза, комната перед ней плывет, переливается бликами. Она смаргивает слезы.
Арей смотрит чуть удивленно, отступает на шаг и откидывает голову в приступе безудержного смеха. Он ведь знает, что стоит ему сделать шаг в сторону, и Варе причинят боль. Он готов похоронить себя заживо в этой резиденции и не вмешиваться ни во что, лишь бы…
- Я понимаю вас, - уже смелее шепчет Даф.
- Да что ты понимаешь, девчонка! – кричит он на нее, и Дафна пугается его профиля, высеченного сплошь из углов и ломаных линий.
У Дафны затекла спина: она стоит, прямая, натянутая, как струна, ее пальцы гладят мягкие, чуть теплые обои. Она с трудом разлепляет тонкие губы, но на сей раз голос ее звучит достаточно твердо:
- Меня назначили Вариной хранительницей.
Дафна дрожит как осиновый лист, от страха крутит живот и холодеют руки. Она уверена, что барон убьет ее, и не понимает, почему он медлит. Почему идет к столу и плескает коньяк в два широких округлых бокала.
Он возвращается и один из них протягивает ей.
- Пей.
- Не буду, - Дафна мотает головой и два ее хвоста колыхаются из стороны в сторону, похожие на хвост рассерженной кошки.
- Ты плохо меня расслышала? – Дафна берет бокал, янтарный напиток колышется в ее неверных руках. Чтобы не выдавать своего напряжения, Даф поспешно опрокидывает коньяк в рот и морщится. Напиток оказывается не таким жгучим, как она предполагала: он оставляет лишь легкую горечь во рту и приятное, бархатное тепло внутри. Дафна чувствует, как благостное равнодушие заменяет собой невыносимую тревогу, как мир постепенно отстраняется, и невесомая, но плотная вуаль бережно окутывает ее.
Арей смотрит на нее холодно, чуть ли не презрительно: Дафна не догадывается, что это не более чем маска. Он знает, что светлая перестала быть хранителем Мефодия сразу после того, как тот лишился эйдоса и одел на свою шею один из сильнейших дархов. Он помнит, как Дафна заперлась у себя на мансарде, не желая отправляться в Эдем, и как он, Арей, орал на нее, стоя, как последний идиот, под дверью.
«Хорошо. Тогда, как только ты выйдешь отсюда, я отрублю тебе голову!» - запальчиво бросил тогда Арей и со всей силы пнул дверь ногой.
«Договорились!» - со злостью выкрикнула Дафна.
Дафну, заплаканную, обессиленную, забрал Эссиорх.
Арей не знает, что светлому пришлось ей наговорить, но, видимо, его убеждения оказались сильнее угроз. Барон помнит ее прощальный взгляд: в нем было столько боли, что Арей на мгновение ощутил легкий холодок под сердцем.
Дафну предали, а Арей знал, что такое предательство. Мефодий предал ее вдвойне: как хранителя и как женщину. Меф отвернулся от нее внезапно, как будто вырос за одну ночь, а когда проснулся, любимая игрушка показалась вдруг до смешного нелепой и такой знакомой, до боли знакомой и изученной, что захотелось швырнуть ее об угол, растерзать. Да побольнее.
Сразу после Коронации Меф женился на Прасковье. И если Дафна сдерживала Мефа, то Праша только подогревала его пыл, раздразнивала его, восхищалась любыми его начинаниями и с удовольствием участвовала в его жестоких играх. Это юному Повелителю неимоверно льстило, и Мефодий раздулся от гордости, как индюк. Он был смешон, но никто не осмеливался смеяться над ним. За одну лишь фразу, брошенную Ареем, Меф приказал разыскать его дочь. Это было трудно и заняло уйму времени, но, в конечном счете, Меф своего добился: он изловил Варвару и бросил ее в темницу. Ходили слухи, что дочь Арея, защищаясь, оставила огромный шрам у него на груди. Арей не сомневался в правдивости слухов, потому что он знал, что Варя не из тех, кто сдается без боя. Он любил ее и гордился ею. Поэтому ему пришлось замолчать.
Да, Меф был смешон, пока не стал страшен. А вдвоем с неистовой Прасковьей он стал вдвойне страшней. Арей бросил бы вызов им обоим, не побоялся бы, но речь шла не только о его жизни. Мефодий знал слабости своего сентиментального шефа и, в отличие от Арея, никогда не брезговал ударить побольней.
Страшно представить, что он вытворит сейчас, когда узнает, что светлая вернулась из Эдема.
- Успокоилась? – строго спрашивает Арей.
Дафна кивает, и он ловит на себе ее серьезный, но мутноватый взгляд.
- Отлично. А теперь пошла вон, - он грубо берет ее за плечо и разворачивает к двери. Толкает ее в спину, и Даф срывается вперед, стараясь избежать падения.
- Но…, - слабо протестует светлая и оглядывается через плечо.
Дафну трясет от обиды. Лучше бы он убил ее, чем выгонять с такими словами. Ноги у Дафны стали ватные, непослушные, и она боится упасть. Она и так готова расплакаться, а если она упадет – это так унизительно! – то обязательно заплачет: слезы уже стоят комом в горле.
Хранитель никогда не бросает своего подопечного. Никогда, до самого последнего вздоха или до тех пор, пока подопечный добровольно не решит расстаться с эйдосом. Хранитель, не уберегший подопечного, испытывает муки, сравнимые с муками ада. Но откуда барону мрака об этом знать?!
Дафна сопротивляется изо всех своих жалких сил. Она хватается за углы мебели, сдирает ладони. Арей тащит ее, взяв под локоть, к двери, а дверь все ближе, и уже веет холодом с улицы: холодом, сыростью и бензином.
- Нет, прошу вас, нет, - в ужасе шепчет она.
Арей хмурится и старается не смотреть на нее. Он знает, что делает ей больно, а так быть не должно. Она слабая и нежная, она не может дать отпор. Будь он в других обстоятельствах, он попытался бы объяснить ей, что затея ее безнадежная, что все они под колпаком у нового Повелителя мрака. Что любое их действие – абсолютно любое - приведет к чьей-нибудь смерти. Само нахождение светлой в резиденции, как только оно раскроется, будет жестоко наказано. Но поздно: нужно как можно быстрее избавиться от Дафны, ради ее, в том числе, блага.
Рука Арея уже касается холодного металла дверной ручки, когда сам мечник внезапно замирает. Вторая его ладонь не слишком вежливо зажимает светлой рот. Дафна судорожно всхлипывает и обреченно замирает, прижатая к двери его плечом.
Арей прикрывает глаза и прислушивается. На улице прохаживаются двое. Может быть, просто патрулируют улицу в установленный недавно комендантский час, а может, в Канцелярии уже что-то заподозрили.
Испуганная Дафна еле дышит : он почти не ощущает ее дыхания на своей ладони, зато рука его мокрая от ее слез, даже немного - манжета рубашки. Это раздражает Арея и почему-то трогает. Большим пальцем он ободряюще проводит по ее чуть курносому носу.
Когда стражи немного отдаляются, он ловит ее взгляд и глазами приказывает идти обратно. Дафна поспешно кивает.
Они идут тихо, след в след, Дафна отчаянно пытается взять себя в руки: для этого у нее остается маленький участок коридора, освещенный неярким бра. Даф всегда знала, что Арей жесток, но его жестокость на нее никогда не распространялась. Сейчас же она ощущает, что он мучительно сдерживается, и, если он даст волю своему характеру, то она умрет не самой быстрой смертью. Дафна понимает, что сейчас она буквально танцует по лезвию его смертоносного меча.
Арей одним движением руки заставляет сомкнуться портьеры на окнах. Он тяжело садится в свое кресло за огромным письменным столом. Дафна опускается в одно из двух кресел напротив него, смотрит на графин с коньяком. Увидев этот жест, Арей ухмыляется, но, поймав на себе растерянно - осуждающий взгляд Дафны, с кривой улыбкой на губах принимается разбирать какие-то бумаги.
Дафна закрывает глаза и пытается успокоиться, но сердце так колотится, будто хочет выпрыгнуть из груди, а сомнения клюют ее, словно хищные птицы. Она не понимает, почему барон не выставил ее за дверь, не отдал на растерзание стражам, и почему он собирался ее выгнать, тоже не понимает. Ей страшно осознавать, что она здесь лишь по его призрачной милости.
Как только Дафна закрывает глаза, ей кажется, что она улетает все выше и выше, в кружащиеся ночные небеса, и звезды заговорщически подмигивают ей. Даф старается не засыпать, то и дело касаясь бархатной обивки кресла, словно проверяя ее на реальность. Слезы на ее глазах так и не высохли: они стали холодными, словно снежинки.
Арей бездумно водит ручкой по бумаге, прислушиваясь к мерному стуку больших напольных часов. Ему хочется, чтобы утро не настало никогда, но время упрямо бежит вперед. Что случится утром, Арею неведомо, но что-нибудь обязательно изменится. Своим появлением Дафна сместила хрупкое равновесие, нарушила призрачное спокойствие. Он очень зол на нее, и в то же время рад, потому что бездействие все эти месяцы было невыносимо. Ему кажется, что настало время довериться судьбе.
Линии на бумаге приобретают очертания лица. Арей бросает быстрый взгляд на Дафну, его рука движется теперь осознанно, повторяя мягкий изгиб ее приоткрытых губ, ее щеки: он проводит по бумаге пальцем, чтобы удостоверится в его правильности. Он набрасывает тонкую кисть, теребящую обивку, и напряженную улыбку, и растрепавшиеся волосы. Линии выходят отрывистые, нервные и чувственные. Арей раздраженно кусает кончик ручки, смотрит скептически, чуть прищурив глаза.
Дафна спит в кресле, поджав под себя ноги, и сон уносит ее все выше и выше.
Арей сминает рисунок и бросает его в корзину для бумаг, поднимается со своего места и идет к Даф. С минуту он вглядывается в ее бледное лицо, а потом небрежно укрывает ее плащом.
За окном уже разгорается призрачный, зыбкий зимний рассвет.